От редакции
2020-й год принёс, среди прочего, нашему журналу своеобразную серию публикаций правового круга. Их авторы, очень известные и не менее перегруженные работой наши земляки, учёные и практические работники Закона, охотно откликались на редакционные приглашения, оставляли на время дела – дабы поделиться с читателями «Вестника Грушевского» своими знаниями и размышлениями на такую животрепещущую тему. Достаточно назвать таких авторов этого цикла, как генерал-лейтенант милиции и кандидат юридических наук, заслуженный юрист Украины Григорий Епур, доктор юридических наук, профессор Александр Саинчин, председатель Малиновского районного суда Одессы, кандидат юридических наук и заслуженный юрист Украины Леонид Личман, полковник милиции, кандидат юридических наук Анатолий Митрофанов и ряд других. На финишной прямой уходящего года своими знаниями вопроса и размышлениями о нём согласился поделиться с нами судья, председатель Приморского районного суда Одессы Сергей Кичмаренко – кандидат юридических наук, докторант Научно-исследовательского института публичного права.
1. ДЕМОКРАТИЯ ИЛИ ОХЛОКРАТИЯ?
Круг людских проблем всегда был предостаточно широк. Но современность в этом отношении, кажется, бьёт самые значительные рекорды. Делать вид, что это – не так, уже не получается ни у кого. Но вот редакция журнала «Вестник Грушевского» предложила мне поучаствовать в своеобразном символическом «Круглом Столе», – за которым встречаются серьёзные люди – обмениваются своими размышлениями именно на эту тему. Круг, повторюсь, широк чрезвычайно. С чего начать? Мне, конечно, ближе темы права, темы Закона, темы суда – с этим связана практически вся моя жизнь. Но сосредоточиться на этом, отдельно от всех остальных проблем, едва ли получится: всё связано. Вот, скажем, я и мои коллеги озабочены конституционным кризисом. Почему? Да потому что это касается отнюдь не только судебной сферы. Говорю прямо: вопрос на деле стоит так – быть стране демократической, цивилизованной и двигаться вперед, или не быть. В этом смысле исключительно важна вера граждан в Закон, их уважение к Закону. Само собой, касается это прежде всего высшего Закона страны – Конституции. Без их уверенности в суде, который стоит на страже Закона, не может быть и речи об устойчивой, стабильной жизни страны и народа. Люди наши должны не только слышать, не только знать теоретически, но и видеть своими глазами: суд стоит именно на страже Закона, подчинён только ему и более – никому. Таково законодательство цивилизованных стран. Такова европейская практика. Да и мировая тоже.
Почему же в милом нашем Отечестве тут многое, мягко говоря, несколько по-другому? Сказать, что на наши суды и на наших судей нередко оказывается некоторое давление – ничего не сказать. Мы доросли уже до такого, так сказать, совершенства, что никого не удивляет шумящая толпа в зале суда, оскорбления судей и угрозы в их адрес. Индифферентность присутствующей при этом полиции очевидна. Да любой болельщик футбола вам скажет: с судьёй не спорят. Но почему-то это в спорте соблюдается по сей день. А собственно в суде, а в отношении самого судьи почему-то нередко употребляются тезисы типа «Судью – на мыло!». И дело даже не в специфике судейской деятельности (хотя и выигрывает Закон, но одна из сторон, как правило, проигрывает и, естественно, остаётся недовольной); дело в вошедшем в традицию организованном давлении на суд и лично на судью. Что ставит их сегодня в исключительно сложное положение. А надо ли говорить о том, что именно в наши бурные дни есть особенная нужда в спокойной, планомерной работе суда, беспрецедентно перегруженного «Делами».
Решения суда в любой цивилизованной стране исполняются неукоснительно. Их могут и обжаловать – в законном, конечно, порядке. Но ни в одной цивилизованной стране, уж простите за тавтологию, решение суда не может быть сорвано недобросовестной исполнительной службой, отдельными гражданами или толпой. Или телепередачей. Это уже – никакая не демократия. Это уже – чистейшей воды охлократия, власть улицы. К тому же, строго между нами, опытный глаз всегда различает стихийность настроений в зале суда и их инспирацию. Как на некоторых митингах – народный гнев и гражданский пафос оказываются проплаченными, организованными и целенаправленными. Но ведь суд и митинг – как говорят в Одессе, две большие разницы.
Да, это началось не вчера. И потому серьёзные правоведы, вообще – разумные сознательные граждане большие надежды в своё время возложили на судебную реформу. Наконец-то! Взошло красно солнышко! Свет в конце туннеля… Сегодня скажу прямо: больно смотреть на реализацию того, что назвали реформой судебной. Если назвать это издевательством, попранием, глумлением – большого преувеличения не будет. Судья руководствуется законом, вообще, в частности – принципом презумпции невиновности, принципами Европейского законодательства. А в практике тут у нас – полный ноль. И этот ноль кроется в… самой реформе правоохранительных органов.
Каким образом суд контролирует исполнение своих решений? Если поступила жалоба, – он, конечно, рассматривает. Но прямого контроля нет. Очень часто принимаются решения по жалобам на незаконные действия следственных органов или – примерно 70% решений этого круга не исполняются. Суд принял и направил решение. Все! А другого способа контроля нет. Вот вам реформа суда! Но она заключается, извините, не только в том, чтобы проверить судью. Нужно сесть законодателю с практиками, с учеными, пригласить общественников. То есть, не тех «общественников», которые оказались в нужном месте в нужное время, а тех, кто имеет высокий социальный статус в обществе, которые после себя что-то оставят. Я глубоко чту ту интеллигенцию, которая – при встрече с пакостью, – говорит: это противоречит нравственным нормам, это противоречит законодательным нормам, это противоречит конституции. И я в этом участвовать не могу. Конечно, уважаю. Но скажите, у нас много таких сегодня? Вы понимаете, о чем речь?
Сегодня проходит реформа прокуроров – за это время реформы прокуратуры сорваны сотни, тысячи, заседаний. Скажите мне, пожалуйста, народ это интересует? Простите, почему не предварить эту реформу широким обсуждением, оснастить информацией, расписать этапы её, чтобы люди подготовились, были в курсе? Мы не имеем, наши сограждане не имеют этой возможности. Также, как и судебная реформа была. Трах – бах! Страна проводит, не шутите, господа, судебную реформу. А приготовили базовые вопросы, абсолютно не нужные профессионалам. 70% вопросов, которые вообще не касаются нашей многострадальной практики. К примеру, звучит так: вот выписан какой-то принцип, скажите – какими решениями Европейского суда это охватывается. А этих решений Европейского суда тысячи. Нарушения в Европейском суде слушаются, как правило, системные – они носят один и тот же характер. Это, как правило: завышенные обвинения, нарушение прав нахождения в СИЗО, сроки рассмотрения… И они, вот эти нарушения, закреплены решениями европейских судов. Решение заложено ответом в компьютер. Если на это в ответ компьютер даёт 50 решений Европейского суда. А мне нужно указать из 50 – одно. Понимаете, о чём речь? Изначально была заложена надуманность и ложность этих тестов. Вопросы вышли нелепые и смешные, Спросите: кто разрабатывал-готовил эту музыку? Отвечаю: представления не имею. Для нас, судей, это – секрет. Автора. Сами судьи, профессиональные люди с громадной практикой, не были приглашены к участию в таком важном деле. Зато мы, судьи, сдавали экзамен. Кому? Да-да, конечно: эк-за-ме-на-то-рам. Но я очень хотел бы вместе с вами посмотреть-послушать, как такой экзамен сдавали бы сами экзаменаторы. Вот это была бы трагикомедия…
Ну, а как, позвольте спросить, отреагировали практически работающие судьи на то, что где-то разрабатывается такая мощная вещь – совершенно без опор на реально опытных авторитетных профессионалов, которые этим делом занимаются изо дня в день? Вопрос риторический: а как мы могли на такое отреагировать? Недоумение, досада. Обида. И подозрение в том, что это – неспроста…
2. ЕСТЬ И ВЫСШИЙ ЗАКОН…
Называется – Конституция. Именно – 124, 126 статьи, которые регламентируют это. Сказать, что сегодня не надо судебной реформы, неправда – её надо проводить. Но я бы проводил её так – спланировал и распределил бы её лет на 10. Уже вот 7 лет прошло с тех пор, как они ее начали. Предварительный итог: вместо возврата авторитета суда и доверия граждан – что вышло на деле? Дискредитация судебной сферы и личности судьи. Убрали руководство суда, председателем суда разрешили только год работать. Скажите, на каком заводе-фабрике-комбинате, на каком производстве за год руководитель (ну, если, конечно, он – не гений всех времён и народов), за год реализует свои планы? Особенно если учесть предыдущую многолетнюю запущенность дела.
Возьмите судью: по жизни – он избран. Его можно и не избрать. Ему можно и не вручить мантию – с великими правами заодно. Но коль скоро он уже – судья, усвойте: он вручён Закону, а ему вручены людские судьбы и авторитет государства. И не какого-нибудь, там, Монако или Люксембурга: центрально-европейского независимого многодесятимиллионного государства Украина. Содействуйте судье, создавайте условия для его жизнедеятельности, поддерживайте всемерно наше общее реноме в стране и в мире. А ему, представьте, говорят: ты должен идти на какие-то там экзамены на какое-то там собеседование. Кто объяснит: во имя кого-чего? Для кого-чего? Почему? И наконец, по Грибоедову-Чацкому: а судьи судей – кто? Пусть бы общество поинтересовалось – кто экзаменует и аттестует (или не аттестует) судей. Нужно ли это обществу, когда в это время систематически срываются рассмотрения дел. «Дела» попросту не слушаются. В результате этих действий из сорока судей у нас осталось 16 – было. Ну, подтянули – сейчас 19. А ведь суд – это ещё и производство. Так и называется – судопроизводство. Время динамичное, противоречивое. Нервное. «Дел», простите, навалом. Нужно ли быть правоведом, чтобы понять – как такое сокращение штатов влияет на пропускную способность этого производства. Я уж и не говорю о качестве продукции…
Да, предыдущая власть должна была понести политическую ответственность за свои художества – она, вроде как, понесла, проиграла все, что можно. Хотя её носители беднее не стали. Но ведь мало охать и ахать по поводу прошлого. Нужно ещё и исправлять те ошибки в настоящем. Исправляем? Сегодня снова суды практически не сформированы. Сегодня снова нарушается грубым образом доступ граждан к суду и судьям (статья 6 конвенции по правосудию) потому что 16 или 19 судей – это не 40. Они просто не могут вовремя рассмотреть дела. Они элементарно не могут вовремя разрешить те проблемы, которые не терпят проволочки. Решаются «Дела» месяцами, а иногда – годами.
Журналистика этого тематического круга – отдельный разговор. Призванная формировать умонастроения в обществе, она почти поголовно превратилась собственно в СМИ, средства массовой информации. То есть: «Журналист» обзавёлся так или иначе некой информацией, растиражировал её, пустил по свету, а там – как Бог даст. Прокукарекал, а потом – хоть и не расцветай. Что это за профессия такая? Где ей учат? «За что купил – за то и продаю» – это может каждый второгодник. Допустимо ли это при задаче построения правового общества, формирования у сограждан чувства уважения к Закону и его носителям, аппетита к знанию Права? Я уж не говорю о правовой неграмотности многих журналистов. И даже о безграмотности элементарной, в пределах неполной средней школы. Как дети, ей богу. И это – в таком серьёзном деле. А бывает игра и покрупнее: журналист является на заседание суда или лично к судье с уже готовым социальным заказом. И по условиям своего найма должен любой ценой забить шар именно в угловую лузу. О каком праве, о какой правде речь.
Ну, вот лежит передо мной решение Конституционного суда. Сказано, существуют три ветви власти, что мы не уходим от публичного контроля. За нашим образом жизни, однако этот публичный контроль должен не просто проводиться какой-то ветвью власти, а должен быть внутри судебной системы. Возможно с допуском, широчайшим допуском гражданского общества, но не через исполнительный орган власти, потому что исполнительный орган власти иногда бывает самым активным участником процесса.
Ещё момент: влияние органов исполнительной власти на суд. Органы эти власти имеют фактически и репрессивные функции. Законность реализации этих функций проверяется в суде. Но о какой эффективной проверке может идти речь, когда судья зависит в какой-то мере… от исполнительной власти. Между тем в правовом пространстве принято считать: законы разработаны и приняты – при соответствии Конституции – извольте их строго и точно исполнять. Бывает, жизнь уходит вперёд, усложняет ситуации и требует уточнения, развития того или иного закона. И это тоже предусмотрено законодательством – принятый некогда закон уточняется, дополняется. Или рождается на свет новый закон, отвечающий требованиям времени – исключительно на правовой основе. Пожалуйста, воля ваша: затевайте законодательную процедуру, общественные изучения, проводите конституционные слушания, изменяйте конституцию, если это не отвечает каким-то принципам. Но некоторые, и числом немалым, предпочитают хаос. Нельзя так, потому что дальше идёт – извините, охлократия – хаос. И это – при всеобщем признании того, что нам надо двигаться вперед, к цивилизации
Иногда человек или некое его сообщество чувствуют себя неуютно в рамках закона. Тесновато. Душа рвётся на простор, на волю. Хочется явочным порядком подправить закон. Или вообще – не посчитаться с ним. Но от древности по сей день незыблемо правило: «Dura lex, sed lex”, «Суров закон, но это закон”. И всяк должен, обязан знать это, как «Отче наш…»: закон – не дышло – куда, мол, повернёшь, туда и вышло. Как ни банально звучит, но его нужно соблюдать. На этом мир держится. Да, изменение, развитие закона требует времени, сил, терпения, знаний-пониманий. Дело не быстрое. Зато обеспечивает уважение граждан к Закону и его носителям, а значит – стабильность жизни в обществе и веру в справедливость, надежду на неё. Но уже выросло и окрепло поколение, рационализм которого опять сводится к тому, что цель – всё, а средства достижения вторичны. И пробиваться к сознанию законодателей – куда проще-быстрее ошельмовать судью в прессе или на митинге. Или вообще – собраться гоп-компанией, ввалиться в зал судебных заседаний, помахать там бейсбольными битами…
Кричат: суды не выполняют до конца свою функцию. Но ведь горло драть и палками махать не так уж сложно. А почему не остановиться, не оглянуться по сторонам, не вдуматься в вопрос: а как они могут их выполнять, если их работает только треть? Почему вы не дадите ответ: возможно, причина и в законодательной власти. Какой вы дали инструмент судьям? Какого качества закон вы дали? Вот я только сейчас из зала суда. Потерпевший не ходит на заседания, судья может применить штраф, если он не уведомлен. До сих пор, скажите, много заведений Укрпочты работает? Много почтовых ящиков в подъездах, чтобы мы могли разослать повестки и получать уведомление о вручении. Сегодня должны действовать уже некоторые другие способы – электронный адрес. Что – следователь, ведущий дело, не знает, что нет почтового ящика? Ну, и как обеспечить их явку? Вот вам и движение к правой культуре…
Обратите внимание на термин «Судопроизводство». Производство! В известном смысле – разделение труда, специализация и конвейер. Как и в любом производстве, тут ведь важен и количественный фактор. Сколько единиц нашей продукции приходилось ранее на судью? И сколько приходится сегодня?
Замечу: в те годы я был среди лидеров по рассмотрению дел – где-то около 1200 -1300 решений. В год, разумеется. Сколько выходило в среднем в месяц – подсчитайте сами. А в наши дни – значительно больше. Уголовных дел где-то до 4000 решений на судью. Поди, обеспечь качество продукции – при таком количестве.
Естественно качество страдает, потому что нельзя класть судьбу человека на конвейер, нельзя спешить в таких делах. Судья не должен гнаться, что его ждут в другой коллегии. Судьба не должна человека на конвейере. А для этого надо судье иметь возможность, останавливаться, оглядываться, вдумываться. Да-да, размышлять, ставить себя на место обвиняемого и потерпевшего. Если хотите, проникать в их внутренний рисунок роли – по Станиславскому. Попадаются такие, знаете ли, достоевские Раскольниковы. Старушку-ростовщицу уже не вернёшь, а перед тобой – живой молодой человек. Само собой, сочувственно отношусь к потерпевшим. Куча вопросов.
3. СУДУ ВСЁ ЯСНО, КРОМЕ…
Почему потерпевшие по пожарным делам должны ходить в суд столь длительное время? У нас эти погорельцы месяцами ходят. Почему? Судей не хватает. Много потерпевших -кто-то не пришёл, заседание переносится – раз, второй, третий. Месяцы идут, человек не получает ответа, каждый раз его он приходит сюда, пьёт таблетки – судьба его, судьба близкого ему человека. И он уходит отсюда без результата: снова кто-то не явился, судья отложил. Положим, эта процедура абсолютно законна. Но гражданина же это не интересует, он хочет в конце концов какой-то элементарной справедливости. Он потерял время, имущество, деньги, бывает – близкого человека. Законодателю надо здесь услышать практику, в конце концов, перейти к цивилизованным отношениям, это не так дорого было бы для общества. Как страховка. Почему общество не заложит в бюджете возможность возмещать, а потом проверять эффективность правоохранителей, в том числе и судебной. Это – как один из вариантов предлагаю. Вы понимаете, это поменяло бы и ситуацию внутри власти, и отношение народа к власти. И не говорили бы, что как всегда, они бездушны. Думаю, возврат доверия к судам лежит и через возвращение исполнителей в судебную власть. Это – стадия судебного процесса. И будет судья контролировать исполнение решения. Я вам скажу: более 70% решений не исполняются. Скажите, будет авторитет у судебной власти вообще в государстве? А ведь исполнительная служба – вне суда, подчинена юстиции. Формально написано в законе, что судья контролирует исполнение. Но как можно контролировать судье исполнительную власть, к которой он не имеет отношения?
А исполнители некогда включены были в судебную структуру. судебной власти – стадия судебного процесса. Гражданам же не просто решение суда, не просто его приговор нужны – иногда они стоят не дороже, чем бумага, на которой они написаны. Им нужно воплощение этого в реальную жизнь, в их судьбу.
Вот над чем следует думать и работать сегодня…
Как влияет на авторитет власти (в том числе и судебной), что у нас так изнурительна процедура? Почему государству не возместить ущерб, этот закон дополнить статьей бюджета, а уж потом с виновных получить и вернуть деньги. Или вот, сегодня в процессе слушаем дело по изнасилованию – человек потерпел физическую, психологическую, моральную травму. Да, закрытые заседания. Но на каждом – вопросы, уточнения, подробности. К этому привыкнуть нельзя. Меня как будто бы плетями стегали, я ухожу больной, мне тяжело дышать. И это – я, адаптированный профессионал, а что говорить о потерпевших? Надо работать здесь и законодателю, и психологам, и практикам. И давать ответы на эти вопросы.
Кстати, это движение нам необходимо, как воздух, не только из моральных или правовых соображений. Если бы бузотёры знали, какой материальный урон они наносят народу, стране, государству, буквально отгоняя от нас инвесторов! За пределами Украины – предостаточное число держателей «товарных» денег, средств, которые им нужны не для проживания, а для пуска в оборот. В тот самый, который, собственно, и есть капитал. Они бы с большой охотой инвестировали его в нашу экономику – и в центре, и на местах. Их в этом смысле горячо интересует и крупная, индустриальная, и средняя промышленность, и мелкое производство. Весьма соблазнительно для них наше сельское хозяйство – редчайший и масштабный божий дар Украины. Но им чужд авантюризм, они – люди осторожные, швырять на ветер деньги не желают. И потому пристально вглядываются в наши дела. А у нас – чехарда, бейсбольные биты и хаос. И вполне возможно, – не случайно.
И на это всё уходят годы. Почему мы так транжирим время и силы? Почему так индифферентны к укоренению в народе циничного скептицизма по отношению к Закону и суду? Между прочим, кто-то крутит эту шарманку. И стоит только воспользоваться первейшим вопросом опера – «Кому это выгодно?», чтобы многое прояснилось в головах. Наряду с политической ответственностью, на мой взгляд, уже должна наступать уголовная. А где она? Одни пришли, хапнули всё, что можно и нельзя. Не отчитались. Не ответили. И ушли. Пришли другие. И, как в сказке про белого бычка: начинай сначала. За это время уровень жизни населения упал. Люди повыезжали, позакрывался бизнес. А ведь Конституция, как уже сказано, не позволяет понижать социальные гарантии граждан. Выходит, что же – тем хуже для Конституции?
4. ОПЫТ – СЫН ОШИБОК ТРУДНЫХ…
Проблемы – многокомплектные. Зачастую граждан уже так измучили на досудебном следствии, что они просто не могут поверить в позитивный результат. Здравый смысл был заметен в 2001 году, когда вступила Конституция в действие: именно – государство несет ответственности за причиненный ущерб. Мудро? Конечно. Справедливо? Безусловно. В госбюджете закладывается эта статья, с её помощью проверяется эффективность правоохранительных органов. Допустим, совершено преступление- кража: подтверждено, все акценты есть. Государство возместило ущерб и, конечно, должно эффективно сработать – задержать виновных, арестовать их, провести следствие, осудить и в бюджет возместить эти деньги за счёт их. Как во многих цивилизованных странах и происходит.
Судить об этом мне позволяет и давным-давно свободно избранная профессия, и большая практика, и долгие годы наблюдений и размышлений. Судьёй я стал еще в Советском Союзе – в 1989 году. Закончил юрфак. До того закончил техникум на «Отлично», был мастером спорта – тогда хороших спортсменов охотно принимали в ВУЗы. Поступил в Харьковский институт инженеров железнодорожного транспорта. Проучился там месяц. И оставил его – твёрдо решил стать правоведом. В Харьковском же юридическом институте посоветовали – вернуться к учёбе после службы в армии. И были правы: воинская служба, при всех привходящих, прочная школа жизни. Отслужил – на границе. Между прочим, четыре года. На юридический приходили, уже имея крепкий жизненный опыт. Я пришёл на курс, где все были отслужившие. Это – к тому, что наблюдаю: сегодня даже умные и способные юные люди, становясь юристами в двадцать один год, откровенно не знают жизни, не располагают жизненным опытом. А он юристу крайне необходим. Как важна и в дальнейшем каждодневная учёба – всю жизнь. Я знал, для того чтобы стать судьей, ещё и нужно быть в первой десятке распределения. У меня не было других вариантов, скажем, так называемой «волосатой руки». Можно сказать, козырями в моей колоде были жадность к знаниям и активная жизненная позиция.
Кланяюсь профессору Сурилову, учившему меня работать с книгой. Авторитет, личность. Входил в аудиторию голливудской внешности артистичный мужчина. И мы – после армейских годочков, отвыкшие от гражданской жизни. А он говорил нам: завидую. У вас есть возможность – присвоить мои знания и умножить их, пойти дальше, добиться большего. И ещё он говорил: я могу вам дать столько, сколько вы захотите и сможете взять. И как я, уже будучи судьёй, был горд тем, что он приглашал меня – посоветоваться по некоторым вопросам права. Я прислушивался и присматривался к работе и моих коллег – у них также было чему поучиться. Таких, как Леонид Григорьевич Личман, Анатолий Васильевич Луняченко иже с ними – надо слышать.
…Ещё один момент: распределение и назначение. В те разные, разные, разные времена получивший диплом юриста не ходил по городу в поисках работы. Согласно действующим правилам, за 4 месяца до окончания (где-то февраль –март) устанавливался рейтинг – твои оценки + твой общественный бал + твоя активность. Допустим, хочу стать судьей: должен быть в первой десятке – значит у меня должны были быть соответствующие знания. Я был председателем студенческого профкома одесского университета. Среди прочего, КВН-86 обеспечивал. Есть что вспомнить, пришел – было 50 семейных пар, ушел – их стало 350 . Я отправлял в год 5-6 тысяч студентов отдыхать. Причем, деньги минимальные тратились. Я просто приехал в Прибалтику и договорился, что они используют в Черноморке нашу базу, а мы оздоровляемся у них. Я поехал в Северную Осетию и договорился о том же, они хотят видеть море, а наши хотят видеть горнолыжный курорт. Это – по общественной части. Я уже знал судей, уже слышал, что есть такой серьезный судья, который был одним из самых активных людей в студклубе университета, говорили – он ещё и сочиняет музыку, и поёт. Анатолий Луняченко. Горжусь тем, что в студенческие годы у меня пел Валерий Ободзинский, у меня Жванецкий выступал в студенческом клубе на Французском бульваре.
По образовательной, профессиональной части – я с 3-го… нет, даже со 2-го курса готовился в суд. Ходил на практику к Глебову, в арбитраже был, ходил в приморский суд к Серёже Турецкому, к Николаю Тимофеевичу Даниленко в Центральный суд. Я и работал с судьями. И что важно: государство кадры готовило за счёт бюджета. Оно же и гарантировало трудоустройство. Более того, при распределении оно требовало от выпускников – отправляться по назначению. Увы, сегодня дипломы получает куда большее число молодых людей. А идти они должны после этого торжественного акта – куда глаза глядят.
Никто по-прежнему не смеет отрицать: кадры решают очень многое. Но отношение к ним, к этим самым кадрам, мягко говоря, странное. Уж если не болтать о реформе, а реформировать, нужно, чтобы те органы, которые отвечают за подбор, расстановку, перестановку, подготовку и переподготовку кадров ясно видели цель. Должен быть кадровый резерв. Почему сегодня разрушили кадровый резерв на председателей суда, на замов, почему мы сегодня разрушили кадровый резерв на судей? Без резерва нет ни войны, ни мира.
Уже работавшие тогда судьи, как правило, были – что называется, – именами. Личности, фигуры, биографии. И они сами, и государство заботились об их авторитете. К такому в кабинет не зайдёшь, как нынче бывает, открывая дверь ногой. Даже если ты – журналист. И вовсе не потому, что судья был человеком влиятельным, настораживал своими возможностями. Вернее, не только потому. Вступая с ним в контакт, гражданин чувствовал – он пересёк некую черту, находится в Зоне Закона. А с Законом в то время шутить было не принято. Теперь читаешь: председатель Приморского райсуда вступил в открытое противостояние с некими активистами. Спрашивается – где это было? На «Привозе»? В тёмном переулке? На большой дороге? На митинге? Нет, в зале суда. Во всём цивилизованном мире это квалифицируется, как противодействие закону. Граждане вообще, в суде – в особенности должны строго и неукоснительно подчиняться закону, вести себя прилично в суде. Они обязаны в лице судьи уважать державу. С ходом суда и его решением можно соглашаться или не соглашаться. Всё это можно обжаловать. Но только в установленном, законном порядке. Одного нельзя – бузить, организовывать насильственные действия, срывать работу суда, оскорблять судью и угрожать ему. Во всём мире это – уголовное преступление. У нас это – да, можно сказать, практика. Как и не редко при таких обстоятельствах полиция не вмешивается.
Вопиющий факт. Судья принимает санкцию в отношении некоего активиста. Его соактивисты сорвали её, заблокировали зал заседаний и в коридоре играли в футбол. Я, естественно, правоохранительным органам об этом заявил. Выступление журналистов характеризуется одним из их тезисов: « Только для этого суд и годиться, чтобы в футбол поиграть!». Это – журналистика европейской страны? Ко мне как-то пришли спортсмены, в числе которых – чемпион мира (я курирую греко-римскую борьбу на общественных началах), приносят чудесное борцовское отличие – пояс. Тут врывается компания общественников. Неряшливые, несёт от них черт знает чем. Водка, табачище. В наглую обшаривают помещение кабинета. Реплики «О, у вас тут лошадка!» «О, у вас тут иконы!». Я сдерживаю моих борцов, дабы не усложнять и без того непростую ситуацию. Ну, пар из этой гоп-компании повышел, устали-стихли-ушли. Выступил я на одном из каналов, поведал миру о случившемся. Назвал их, между прочим, «Пранкерами». И после два года (!) рассматривалось это моё «Дело». Я, видите ли, оскорбил и унизил тех, кто откровенно хулигански ворвался в храм правосудия и безобразно себя там вёл. Как назвать эту лужу, в которую мы все сели? Суд, последняя надежда граждан, оказывается практически беззащитным перед, простите, шпаной, науськанной провокаторами. Милиции это всё равно, а своей охраны у суда нет. Не положено.
Продолжение по ссылке: https://www.lnvistnik.com.ua/ru/zakon-esty-zakon-chasty-vtoraya/
Автор статьи СЕРГЕЙ КИЧМАРЕНКО,
судья, председатель Приморской районного суда Одессы,
кандидат юридических наук
One thought on “Закон есть закон… Часть первая”